Тема прошедшего заседания (от 25.11.02): Российская публичная политика в квазивоенном контексте: возможные сценарии.

Существуют две разные политики. Во-первых, реальная политика, политика властных институтов, сил, обладающих ресурсами и влиянием. Во-вторых - символическая политика, определенная тем, как действия игроков, их стремления и цели оказываются представлены в сознании народа или его коллективном бессознательном. Большую часть исторического времени эти две политики существуют по отдельности, но есть моменты, когда они сливаются. Один из таких моментов - выборы. Именно тогда символическая политика прорывается в реальную политику, а реальная политика вынуждена обрастать тканью публичных представлений. И раз уж следующий год - это год выборов, мы вряд ли можем, при рассмотрении политической ситуации, возникшей в связи с трагедией "Норд-Оста", отвлекаться от того, какое отражение эта ситуация получает в сознании людей.

Именно поэтому я не могу всецело согласиться с Сергеем Георгиевичем Кара-Мурзой, когда он говорит, что сюжеты "11-го сентября" и "Норд-Оста" не имеют друг к другу никакого отношения. Эти события, вероятно, и в самом деле вызваны неодинаковыми причинами, порождены различными ситуациями, обусловленные ими действия, конечно, имеют различный правовой статус. Однако в общественном сознании они невольно сближаются, и я полагаю, что в 2003 году еще в большей степени, чем сейчас, будет трудно разделить две параллельно ведущиеся "антитеррористические операции" - чеченскую и "глобальную", ближайшим объектом которой назначен, как известно, Ирак. Вряд ли каждая из этих операций не будет обеспечивать свежих заголовков новостей, и оттого можно с уверенностью предположить, что 2003 год - год парламентской избирательной кампании - пройдет при воздействии информационного эха всех этих событий. В таком случае участие в публичной политике потребует четкого ответа на два вопроса: "Как реагировать на продолжающуюся войну в Чечне и катастрофы, которые с ней наверняка будут связаны?" и "Как реагировать на американскую, в союзе с Великобританией, военную операцию в Ираке?". Любая политическая сила, которая в 2003 году будет претендовать на интерес и симпатию электората, должна будет определить свою позицию по этим пунктам.

Выбрав альтернативные ответы на эти вопросы в качестве критериев классификации будущих участников избирательной кампании, мы обнаружим четыре возможные позиции, четыре идеологии, которые в определенной степени заявляют о себе уже сейчас и, наверняка, еще в более отчетливой форме проявятся в самом начале 2003 года. Первые две из этих четырех идеологий вполне традиционны для нашего политического поля: это, условно говоря, "патриотическая ортодоксия", с одной стороны, и "либеральная ортодоксия" - с другой. Первая позиция может быть обозначена лозунгом: "нам можно, а им нельзя", то есть антитеррористическая операция в Чечне оправдана, тогда как антитеррористическая операция против Ирака, напротив, оправдания не имеет. Лозунг "либеральной ортодоксии" звучал бы прямо противоположным образом: "им можно, а нам - нельзя". Эта система воззрений пока еще имеет распространение среди некоторых экспертов и журналистов, но вряд ли серьезная политическая сила осмелится в преддверии выборов себя с ней отождествить.

Что касается двух других позиций, то они, соответственно, будут лежать где-то в области "либерально-патриотического синтеза". С одной стороны, некоторые влиятельные лица уже сегодня - до начала горячей фазы войны с Ираком - готовы заявить: "им нельзя и нам нельзя", т.е. антитеррористическую операцию в Чечне следует осудить точно так же, как и антитеррористическую операцию, ведущуюся в мировом масштабе. Наиболее известный и влиятельный сторонник этой точки зрения сегодня - это, конечно, Борис Абрамович Березовский. Почти никто из комментаторов его последних политических инициатив не обратил внимания на все усиливающуюся критику этим человеком и зависимыми от него изданиями глобальной антитеррористической операции и в еще большей мере российских властей, предоставивших территорию среднеазиатских стран СНГ под военные базы США во время войны в Афганистане. О своем неприятии данного решения Кремля Березовский высказался в интервью Проханову, и я не сомневаюсь, что альянс между либералами и коммунистами, о котором говорит сегодня Березовский, будет почти наверняка завязан на одновременном осуждении двух антитеррористических операций. Поэтому очень многое будет зависеть от самоопределения КПРФ: пойдет ли она на своеобразное "пакетное" соглашение - одновременное осуждение российского милитаризма и американского гегемонизма? Наконец, последняя, четвертая позиция, выражающая собой наиболее респектабельную и почти уже официальную версию "либерально-патриотического" синтеза, состоит в том, чтобы признать: "нам можно и им можно". Сторонники этой позиции (самый яркий пример - Глеб Олегович Павловский) говорят о необходимости оправдать действия России в Чечне и - вместе с ними - действия "мирового сообщества" по отношению, в частности, к Ираку.

Итак, мне представляется, что политическое пространство, в котором будут разыгрываться сценарии 2003 года, может быть описано таким вот четырехугольником. Причем, я полагаю, что обе асимметричные позиции ("им можно, а нам нельзя", "нам можно, а им нельзя") будут обречены на заведомо маргинальное положение и, напротив, идеологии, отмеченные в равной степени, хотя и в прямо противоположном смысле, либерально-патриотическим соединением, окажутся основными конкурентами на российской политической сцене. Не случайно, что эти вроде бы не самые традиционные позиции были озвучены наиболее талантливыми российскими политическими технологами, поспешившими застолбить за собой концептуальное первенство в соответствующих сегментах идеологического поля.

В завершение позволю себе вопрос: а хорошо это или плохо? Хорошо или плохо то, что политическое самоопределение будет происходить на поле либерал-патриотизма? Вообще-то, мне, как человеку, который, в ряду многих других экспертов, постоянно ратовал за разного рода либерально-патриотические синтезы, по идее, впору было бы радоваться ситуации, при которой политическое противостояние сведется к игре, с одной стороны, антисистемных "либерал-патриотов", а с другой - системных "либерал-патриотов". Но если вдуматься, ситуация не дает повода к оптимизму, а развивается по самому катастрофическому сценарию. Сценарию втягивания России в эпицентр мировых катастроф. Ведь именно размежевание такого типа непосредственно проецирует в российский политический процесс тот разворачивающийся в мире глобальный конфликт, по отношению к которому Россия должна была бы - при оптимальном варианте развития событий - выступать третьим началом. Этот конфликт может описываться как борьба цивилизации с варварством, как столкновение различных цивилизаций или как противостояние индустриального Севера с аграрным Югом. В любом случае идеологическое поле, представленное двумя вышеозначенными "либерально-патриотическими синтезами", означает для России окончательную интериоризацию глобального конфликта, при которой одна часть страны окажется на стороне "мирового порядка", а другая - на стороне "мирового хаоса". Мы приближаемся к ситуации, когда всякая последовательно оппозиционная сила в России будет отождествляться с мировым подпольем, а всякая сила, выступающая за авторитет власти и государственный порядок, - с мировым гегемоном. Тем самым мы способствуем превращению России, как точно выразился Цымбурский, в "шов" мирового конфликта. Тогда как контуры политического проекта, способного вывести нас из неприятного положения между молотом и наковальней, пока, увы, не намечены и не очевидны.

См. также другие публикации по материалам семинара: