Дискуссия в среде консерваторов идет вокруг двух пунктов: экономической стратегии покойного президента и его внешнеполитического курса. Резкие повороты в обеих этих сферах и составили то, что часто именуют "революцией Рейгана".

Прежде всего, Рейган сумел наполнить агрессивную внешнюю политику моралистическим пафосом, в определенной мере почерпнутым из религиозно-фундаменталистских источников. До Рейгана американские консерваторы видели в советском коммунизме в основном только угрозу национальной безопасности или же безопасности всего западного мира, но и только.

Рейган увидел в коммунизме нравственное "зло", заслужив тем самым признание со стороны многих российских и отечественных диссидентов, уставших от заигрывания крупнейшей сверхдержавы Запада с Советским Союзом. Даже Александр Солженицын, недовольный наличием противорусских влияний в окружении главы Белого Дома, в письме Рейгану 3 мая 1982 г. написал такие слова: "Я восхищаюсь многими аспектами Вашей деятельности, радуюсь за Америку, что у нее наконец такой Президент, не перестаю благодарить Бога, что Вы не убиты злодейскими пулями"¹.

Солженицын восхищался самообладанием Рейгана, мужественно пережившим тяжелое ранение в первые же месяцы своего президентства, его юмором, его решимостью навести порядок в экономике, но, по-видимому, главную роль в оценке Рейгана наиболее известным российским инакомыслящим сыграло взятие лидером США на вооружение тех идей писателя, которые были высказаны им в Гарвардской речи 8 июня 1978 г. Вслед за Солженицыным Рейган указывал на драматический процесс отступления Запада перед вызовом коммунизма, на изменение в соотношении сил между Востоком и Западом, вызванное необдуманной и преждевременной разрядкой.

Кто выиграл холодную войну?

И палео-, и неоконсерваторы в поминальных статьях о Рейгане не сомневаются в правоте его подхода начала 1980-х годов, который в конечном счете привел Советы к перестройке внутренней политики, экономическим реформам и последующему резкому ослаблению международных позиций.

Сомневаются старые оппоненты Рейгана - либералы и "реалисты". И те, и другие считают, что причины краха Советского Союза лежат вовсе не в агрессивном напоре Рейгана и его "космическом" шантаже правительства Горбачева.

Либералы обращают основное внимание на внутренние противоречия советского режима, прежде всего, на его сравнительно архаичную экономику, "реалисты", в частности Генри Киссинджер в своих мемуарах, считают, что успехи Рейгана логически вытекают из деятельности всех предыдущих американских администраций, которые сумели вначале "сдержать" коммунизм, а затем принудить его к взаимодействию².

Киссинджер намекает на то, что без его собственных усилий в начале 1970-х годов, когда СССР не воспользовался вьетнамской катастрофой и протестными настроениями в американском обществе, "революция Рейгана" не принесла бы никаких плодов. Мне его аргументы представляются совершенно убедительными, и странно, что неоконсерваторы, с которыми в основном и полемизирует бывший госсекретарь в своих мемуарах, оставляют его доводы практически безо всякого опровержения.

Довольно спокойную и, можно даже сказать, прохладную статью о Рейгане публикует ответственный редактор еженедельника "Newsweek" Джон Мичем. Журнал этот склоняется к позиции республиканского ("реалистического") истеблишмента, в силу чего позиция рейганистов здесь вызывает, как правило, скепсис и недоверие. Согласно Мичему, риторика Рейгана очень далеко отстояла от его реальных поступков, а поступки не всегда приводили к ожидаемым результатам.

Рейгану не удалось построить "сияющий город на холме": за призрачные успехи в экономике, сопровождавшиеся троекратным увеличением внешнего долга, расплачиваться пришлось его преемнику, который был вынужден повысить налоги и тем самым оставить надежду на вторичную победу на выборах.

Мичем также указывает на сложные отношения Рейгана со своим вице-президентом, занимавшем куда более центристские позиции, чем его босс, как в области экономики, так и в области внешней политики. За этим противопоставлением 41-го президента и 40-го, несомненно, прослеживается скрытая полемика реалистического крыла американской администрации (ориентирующегося на Колина Пауэлла и Кондолизу Райс) с агрессивными идеями неоконсерваторов, которые считают себя неорейганистами, якобы наиболее ортодоксальными продолжателями дела покойного экс-президента.

Рейган как "голубь мира"

Однако, в отличие от "умеренных республиканцев", гораздо более расположенные к Рейгану либертаристы совершенно не желают отдавать его наследие в полное распоряжение неоконсерваторам – бывшим союзникам по рейгановской коалиции. Для либертаристов Рейган как раз и является подлинным "американским реалистом".

В статье "Американский реалист" бывший специальный помощник Рейгана и в настоящее время старший сотрудник виднейшего либертарианского "мозгового центра" Cato Institute Дуг Бандоу утверждает, что сходство между Рейганом и нынешним президентом США поверхностное, тогда как различия фундаментальны. "Рейган, согласно Бандоу, признавал роль большой военной дубинки, но редко использовал ее"³.

Он отказался проводить жесткую экономическую политику по отношению к режиму Войцеха Ярузельского в Польше, вывел морских пехотинцев из Ливана в 1983 г. после взрыва военных казарм и гибели свыше 200 солдат. Более того, его целью отнюдь не являлась конфронтация с Советским Союзом, Бандоу даже называет - с некоторым вызовом - политику Рейгана попыткой "умиротворения" (appeasement) советского руководства, свидетельством чему явилась отмена введенного администрацией Дж. Картера хлебного эмбарго против СССР.

В общем, по мнению Бандоу, Рейгана, при всей его воинственной риторике и искреннем антикоммунизме, на самом деле нельзя назвать "ястребом" и предтечей неоконсерваторов.

Рейганомика versus либертаризм

Следует заметить, что неоконы ориентируются не только на внешнюю политику Рейгана, хотя по понятным причинам в настоящее время обращают на нее наибольшее внимание.

"Крестный отец" неоконсервативного движения, автор книги 2000 г. "Неоконсерватизм: автобиография идеи" Ирвинг Кристол считает, что специфика рейгановского подхода к управлению экономикой, его отличие от традиционных либертаристских рецептов составляет своеобразную инновацию Рейгана, которая позволила ему совместить по существу несовместимое - высокий темп экономического развития, низкие налоги и устойчивую демократию.

В заметке "Это не было неизбежно"⁴, опубликованной неоконсервативным Американским институтом предпринимательства, Кристол указывает на преимущество рейганомики или, как он ее называет, экономики, "ориентированной на предложение" (supply-side economy), иначе говоря стимулирующей экономический рост.

Смысл данного подхода - именно в том, в чем как либертарианцы, так и социально ориентированные либералы усматривали недостаток рейгановского курса, пусть вынужденный, но тем не менее - роковой: в резком снижении налогов и одновременном увеличении государственных расходов, направленных на поддержку производства - в особенности военного.

Разумеется, этот дисбаланс между расходами и доходами и привел к увеличению дефицита и внешнего долга, однако неоконсерваторы считают этот долг той ценой, которую Америка была вынуждена заплатить за две вещи: победу в противостоянии с коммунизмом и сохранение демократического строя в условиях этого противостояния.

Нельзя сказать, что выводы патриарха американских "ястребов" совершенно беспочвенны. Странно, однако, что в России никто не вспомнил о рейганомике в начале 1990-х годов, когда под квази-либертарианские разговоры о бездефицитном бюджете происходило разрушение целых отраслей отечественной экономики.

Примечания:

¹ Солженицын А. Упало зернышко меж двух жерновов. Очерки изгнания // "Новый мир", 2000, # 9

² Kissinger H. Between The Old Left and the New Right // "Foreign Affairs", May/June 1999

³ Bandow D. American Realist //" The American Conservative", July 5,

⁴ Kristol I. It Wasn't Inevitable // AEI Online (Washington), June 18, 2004